www.ji-magazine.lviv.ua

Igor Gretskiy, науковий співробітник International Centre for Defence and Security - ICDS, Таллінн

Нет гарантированных рецептов для того, чтобы чтобы взять власть, чтобы что-то поменять. Есть шансы. И вот таким шансом, например, для российской оппозиции было 24 февраля двадцать второго года… Момент X, когда можно было… эти шансы повысить… во-первых, консолидироваться, во-вторых, четко определить цели, и в-третьих, не исключать для себя никаких инструментов для ведения борьбы за власть. Ведь никто из.. лидеров общественного мнения …не призвал россиян к вооруженной борьбе. Блогеры эту идею благополучно слили. Были небольшие активисты, которые пытались организовать российские батальоны, взаимодействовать с украинскими властями. Но это… оказалось …на краю, маргинальные процессы по сравнению с тем, что происходило тогда в российской оппозиции.

Двадцать третий год был, когда Пригожин организовал свой мятеж. Господин Ходорковский говорил о том, что достаточно 10-15.000 вооруженных людей, чтобы изменить власть в Кремле, но это уже было поздно… Вопрос… не только в том, что делать, но вопрос в том, когда делать. Российская оппозиция свой момент благополучно упустила. На данный момент ресурсов для того, чтобы влиять на политические процессы в России у неё нет. Я думаю, что многих из них, наверное, политиками уже назвать нельзя. Это… инфлюнсеры, цель которых усилить свое присутствие в медийной сфере.

…Если политик не берёт на себя риски, если он не берёт инициативы, он её упускает, если он даже на эти битвы не выходит, а я думаю, что это уже не политика. …Если вы сегодня не берёте политическую и моральную ответственность за ужасную, за страшную Россию настоящего, то это значит, что никакой прекрасной России будущего нет и быть не может...

Именно это один из ответов, почему я считаю, что после Путина будет другой Путин, что в целом система не изменится.

В российском обществе… живут нарративы, в нём живут представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. И эти нарративы воспроизводят себя через социальные институты, такие как семья, как школа, как армия, полиция, тюрьма. И у оппозиции нет ответа, как сделать так, чтобы эти социальные институты воспроизводили другие нарративы.

…Путин, очевидно, делает всё для того, чтобы система пережила его… он исключает, нелояльных. Мы видим, как он поддерживает градус конкуренции внутри вертикали власти. Также видим, что после пригожинского мятежа начались масштабные перестановки. Один из смыслов этих перестановок заключается в том, чтобы отдалить от вертикали тех, кто привык к высокому уровню роскоши, но не готов систему защищать и ведет себя пассивно в кризисные моменты, каким был пригожинский мятеж. Вместо них подтягивают людей, которые прошли через войну прямо, косвенно, неважно, у которых есть голод, есть жажда денег и власти, но которые при этом за меньшую цену готовы будут защищать режим. И Путин сейчас пытается инкорпорировать, то есть укрепить вертикаль за их счёт, но принципиально вертикаль не поменяется”.

ПРЕКРАСНАЯ РОССИЯ ПРОШЛОГО

Но, добавлю уже от себя, не все так плохо, все гораздо хуже. Основные нарративы обанкротившейся оппозиции были про возвращение прошлого. ПРБ - это про возвращение (тех) выборов, (той) свободы слова и (этих) эмигрантов в (эту) Москву. Даже основная “идеологическая” борьба в диаспоральных рядах развернулась за прошлое, за интерпретацию 90-х. И методы этой борьбы не были свежими. Со стороны ФБК фильмы-расследования получились плоскими и примитивными не только из-за убогости экспертизы, сводящей все проблемы к коррупции. Убогость как раз работала прикрытием - если бы картинка прошлого была нарисована профессионально, правдиво и глубоко, то лубочность ПРБ оказалась бы ослепительно очевидной.

Со стороны критиков ФБК (Антивоенного комитета, его бенефициаров и их клиентелы) методы тоже не отличались новизной - интриги, угрозы, слив компромата чужими руками в (те самые, “свободные”) медиа. Даже попытки физической расправы над оппонентами то молотком для отбивания мяса, то наемными ублюдками в Буэнос-Айресе.

Вся эта убогая возня, фрустрирующая и российское миграционное сообщество, и еврочиновников, мешала увидеть главное - родина погружается во мрак, люди привыкают в этом мраке жить, а альтернативного проекта не просто нет, нет никого, кто мог бы и хотел эту альтернативу сформулировать.

…ДРУГОЕ БУДУЩЕЕ

Теперь, когда пустота российского политического горизонта становится все яснее, можно, наконец, видеть перспективу. В этой перспективе нет моральных авторитетов, и в новом будущем, скорее всего, не работают старые инструменты транзита. Те, которые сработали в Испании и Португалии в 1970-х при пост фашистских реформах, а потом в Польше, странах Балтии и других европейских государствах, находившихся до конца 1980-х годов под советской оккупацией.

В России нет муниципальных субъектов, нет профсоюзов, нет партий, нет религиозных общин, способных противостоять “крысиному лабиринту”. Система сама трансформируется под войну и непрерывную антикоррупционную зачистку, сравнимую по масштабам, как считает Николай Петров с 1937-1938 годом, политической элиты. Почему там когда-нибудь закончится “День опричника” трудно сейчас даже предположить. Есть религиозно-этнические корпорации на Северном Кавказе, но не факт, что их лидеры предпочтут свободное плавание сытному московскому пайку.

У России нет политической эмиграции, способной предложить проект будущего и донести его через сети подпольных организаций до соотечественников. Потому что та эмиграция, которая есть, не состоит из политических субъектов.

У России нет Европы, которая хотела бы вернуть ее в свой состав свободных народов - Европа хочет стену повыше, чтобы эти русские через нее не перелезали. Да и авторитет свободного мира в последнее время малость поистрепался.

Поэтому задача, если вдруг кто-то захочет ее решать, - не просто сложная, а почти не подъемная: создать политический проект со своей экономикой в изгнании, создать подпольную сеть влияния на родине в ситуации, когда эта деятельность является преступлением не только с точки зрения режима, но и с точки зрения европейских силовых бюрократий, придумать общее будущее для изгнанников и погрузившихся в оцепенение соотечественников, будущее, которое заменило бы утраченный европейский выбор, терпеливо дождаться своего часа и перехватить власть в стране, применяя по необходимости и силу, и готовность к компромиссам.

Может быть, найдутся ненормальные, готовые взяться за такое безнадежное дело. Но вряд ли.

22 11 2025