www.ji-magazine.lviv.ua

В США на 94-м году жизни скончался последний из 29 индейцев-навахо, работавших на передаче сообщений на языке навахо во время Второй мировой войны.

93-летний Честер Нез умер в американском городе Альбукерке, штат Нью-Мексико, в результате почечной недостаточности. Смерть Неза оказалась полной неожиданностью для его близких.

Будущий шифровальщик учился в 10 классе, когда в резервацию племени навахо прибыл рекрутер из морской пехоты, искавший человека, свободно владеющего английским и языком навахо.
Скрыв свой реальный возраст, Незу удалось стать одним из 29 членов группы, занимавшейся в годы Второй мировой войны передачей шифровок на языке навахо, которые сыграли важнейшую роль в доставке данных для американских военных.

Честер был одним из первых навахо, призванных на службу во время войны.
В первом призыве было 250 человек.
Из 250 индейцев, прибывших в военный Форт в Аризоне, армейское руководство США выбрало 29 человек для формирования строго засекреченного отряда отряда — 382-го взвода морской пехоты . Они приступили к службе в мае 1942 года.

Они разработали словарь на основе понятийного аппарата индейцев, в который врубиться постороннему почти невозможно.

Многие термины, с которыми радистам приходилось работать, не имели эквивалента в языке индейцев навахо. Поэтому при разработке шифра были созданы около 450 оригинальных обозначений, отсутствовавших в языке навахо. Так, «беш-ло» (Железная Рыба) обозначало подводную лодку, а «дибе-ли-зини» (Чёрные овцы) — взвод.

Индейцы служили во всех шести дивизиях морпехов, диверсионных и парашютных подразделениях. Они передавали важнейшие донесения по телефону и рации на своем родном языке. Это был шифр, который японцам так и не удалось разгадать.

В основу решения о подключении к шифрованию индейцев легли исследование Сепира.
Исследуя языки и культуры различных индейских племен, крупнейший американский лингвист и этнограф последователь Вильгельма фон Гумбольдта, развивший его учение о внутренней форме языка, Эдвард Сепир в 20-х гг. XX столетия обнаружил известное типологическое сродство между ними, которое может быть противопоставлено такому же типологическому сродству европейских языков и культур. Ведь индейские племена, это не только разноцветные перья, но и ментальная вселенная.
В ХХ веке, благодаря Сепиру и другим исследователям, стало понятным, что языки индейцев, это пропуск в иное виденье мира, отличное от привычной нам картины вселенной.

Эдуард Сепир (1884–1939) — американский языковед и этнолог.

Сепир писал: «Поучительный пример того, в какой степени состав словаря предопределяется интересом людей к тем или иным реалиям, представляют собой обозначения луны и солнца в некоторых из индейских языков. В то время, как мы считаем необходимым разграничивать эти понятия, немало индейских племен вполне довольствуются одним словом для их обозначения».

И понятно, что если в языке племени нет разграничения луны и солнца в языке, то нет его и на уровне понимания. Если другое индейское племя не имеет в языке числительных, то мир для них не посчитан.

Каждый язык, с сепировской точки зрения, структурирует мир особенным образом. Сепир ввел термин «несоизмеримость» (incommensurability) языков. Он понимал язык как строго организованную систему, где все содержимое (звуки, грамматика, слова) связано. Где все элементы организованной системы подчинены по своим внутренним законам жёстким иерархическим отношениям. А в результате этого спроецировать систему одного языка на систему другого, не исказив при этом содержательных отношений между компонентами, оказывается невозможным.

«Вопреки общераспространенному, но наивному взгляду, язык не есть ярлык, заключительно налагаемый на уже готовую мысль» — писал Сепир в книге «Язык».

Сепир понимал, что языковые системы отдельных языков не только по-разному фиксируют содержание культурного опыта, но и предоставляют своим носителям не совпадающие пути осмысления действительности и способы ее восприятия. Миры, в которых живут различные общества, — это разные миры, а вовсе не один и тот же мир с различными навешанными на него ярлыками.

Он утверждал: «Мы видим, слышим и вообще воспринимаем мир именно так, а не иначе, главным образом благодаря тому, что наш выбор при его интерпретации предопределяется языковыми привычками нашего общества».

Идеи Сепира, про другой и непостижимый ментальный мир, открывающийся в языке индейцев получили очень быстро применение.

Своеобразным практическим применением идеи «несоизмеримости» стало использование индейцев племени Навахо в качестве шифровальщиков во время Второй Мировой.

Шифровальщики навахо — передавали донесения по рации и телефону на своём родном языке, который в то время еще был бесписьменным, не имел ни элементарного алфавита, ни зафиксированного свода грамматических правил, но зато обладал звуками, которых не существует в европейских языках. Военные лингвисты провели исследование и доложили командующему десантными силами Тихоокеанского флота, генерал-майору К. Вогелу, что язык навахо понимают не более 30 американцев, не принадлежащих к племени.

Японцы, съевшие собаку на криптографии, разгадавшие почти все военные шифры США, рвали на себе волосы, но как ни старались, так и не смогли понять «шифр», на котором передавались сообщения американской морской пехоты.

По словам шефа японской разведки, генерал-лейтенанта Сейцо Арисуэ, они свободно разгадывали все шифры, кроме того, который использовался в морской пехоте.

Идею использовать язык навахо в военных целях предложил Филип Джонстон, сын миссионера, работавшего в этом племени, и один из немногих «чужаков», которые говорили на их языке свободно. Джонстон вырос в индейской резервации, участвовал в Первой мировой войне и знал, что поиски идеального шифра велись военными уже давно. Он знал и то, что в годы Первой мировой уже пытались передавать донесения на языках индейских племен – в частности, чокто.
Джонстон считал, что именно язык навахо идеально подходил для этой цели. Он отличался необычайной сложностью, и, кроме того, был бесписьменным. Никто не зафиксировал не только своды грамматических правил, но даже элементарный алфавит. Поэтому человеку, если он не принадлежал к племени навахо, выучиться языку было практически невозможно.

Кроме того, именно индейцы этого племени, благодаря существующему в племени воинскому этосу, идеально подходили для подобной службы.

«Сколько себя помню, люди навахо всегда были воинами, — рассказал в одном из интервью наш герой Честер Нез. — Для нас было честью защищать дом от врага».

Слава об исполнительности навахо, оперативности и качестве их работы гремела всю войну. Ветеран Иводзимы, майор Г. Коннор – офицер-связист 5-й дивизии морской пехоты – заявлял: «Если бы не навахо, мы бы никогда не взяли Иводзиму». В подчинении у Коннора находилось 6 радистов-навахо, которые в первые два дня сражения работали круглосуточно, не покладая рук. Эти шестеро отправили и получили более 800 сообщений, и не допустили ни одной ошибки.

Первая группа индейцев приступила к обязанностям шифровальщиков в 1942 году на калифорнийской базе Пендлтон. Сами себя они называли «говорящие с ветром». Как только радист-навахо заканчивал курс обучения, его перебрасывали в какое-нибудь подразделение морской пехоты, базировавшееся на тихоокеанском театре военных действий. Его основной задачей была передача боевой информации и приказов по телефону и рации. Помимо этого, навахо работали курьерами и принимали участие в боях как обычные солдаты.

В 1942 г. общая численность племени навахо составляла около 50 тысяч человек. В 1945 г. около 540 навахо служила в морской пехоте, из них 375-420 человек – радистами.

Таким образом, группа индейцев внесла вклад в победу союзников во Второй мировой войне. Носители языка навахо в открытом эфире использовали этот язык, которым не владел противник.
После Второй мировой войны, Нез служил в войсках США во время Корейской войны и ушел в отставку в 1974 году.

Группа шифровальщиков получила Золотые медали Конгресса США в 2001 году.
Годом позже в прокат вышел фильм Джона Ву «Говорящие с ветром» (Windtalkers), рассказав историю радистов-индейцев зрителям во всем мире.

Что же касается исследований Эдварда Сепира, то они не только помогли американцам избавится от пренебрежительного отношения к этническому меньшинству, позволили войскам США добиться преимущества в шифровании, но и легли в основу Гипотезы Сепира-Уорфа, на основе которой базируется современная политическая корректность. Гипотеза лингвистической относительности, названная фамилиями ее авторов: Бенджамина Ли Уорфа и Эдварда Сепира, утверждает, что язык и образ мышления народа взаимосвязаны. Овладевая языком, его носитель усваивает и определенное отношение к миру и видит его под углом зрения, «навязанным» структурами языка, принимает картину мира, отраженную в родном языке.

Политкорректность основывает на этой концепции требование реформирования языка для преодоления заключенного в нем дискриминационного отношения к различным группам. Доктрина политической корректности предлает нахождение нейтральных или даже эмоционально положительных заменителей обидных и табуированных выражений, которые задевают чувства и достоинства индивидуума, ущемляют его человеческие права привычной языковой бестактностью и/или прямолинейностью в отношении расовой и половой принадлежности, возраста, состояния здоровья, социального статуса, внешнего вида и т. п. В этом нет ничего удивительного. Можно предположить, что с детства именующий инвалида «человеком, с ограниченными физическими возможностями» будет относится к инвалидом несколько иначе, чем тот, кто говорит «калека».

http://morashtenu.org.il/windtalkers/?fbclid=IwAR2yd0cl7ix6qwEdhak9Z6dTOv5SRFIU3E0E3vXBHt4Kj4IV0IhmulXqf1I